и из архива Марка МАСЛОВА 

Многие воспитанники интернатов пытаются найти своих родных, но почти никому это не удается. 25-летний Марк Маслов стал исключением из правил. 

Поиски 
Марк появился на свет в Щекинском роддоме. Совсем маленьким попал в Северо-Агеевскую школу-интернат. Затем был Одоевский интернат, где Марк прожил многие годы. Страдавший с рождения ДЦП, он выучился ходить, и сейчас можно говорить лишь о последствиях этого тяжелого недуга. О том, что все еще болен,  уже нельзя. 
Мальчик ничего не знал о себе. В Одоевском интернате он впервые решил, что будет искать родных. Для начала сделал самый простой и логичный шаг – попросил показать его личное дело. Там значилось: мать проживает в Щекине. Марк написал ей несколько писем, но все вернулись обратно – по этому адресу уже давно были прописаны другие люди. 
– А потом мне приснился брат, которого я никогда не видел, – рассказывает Марк. – Но сон был очень реалистичный. 
Это покажется фантастическим, но спустя некоторое время брат появился и наяву – он приехал в интернат, когда Марку было 12 лет. Рассказал, что сам вырос в Первомайском детдоме, потом уехал жить в Чувашию. Правда, про то, где найти их мать, не сказал ничего. 
Когда Марку исполнилось 18 лет, его перевели в Красивский психоневрологический интернат в Чернском районе. Там, откладывая деньги из своей пенсии, парень купил ноутбук и оставил заявку на сайте передачи «Жди меня» – вкратце рассказал свою историю, указал номер телефона и приложил фотографию. Шли годы, отклика все не было. Марка перевели в Тороховский психоневрологический интернат, где он живет по сей день. 
– Через семь лет, в день моего 25-летия, зазвонил телефон, – рассказывает Марк. – Женщина на том конце провода плакала. Это была моя мама. 
Сотрудники интерната парню поначалу не поверили, но потом убедились, что он не выдумывает. 
– Когда Марк мне об этом рассказал, я засомневался, – признается заведующий отделением врач-психиатр Вячеслав Шлегель. – Многие наши подопечные пытаются искать родных, но мало у кого это получается. Даже если мать и отец действительно живы, на контакт зачастую отказываются идти. У кого-то есть здоровые дети, которых они хотят оградить от общения с инвалидом. Кто-то боится, что соседи узнают о таком члене семьи, начнутся пересуды. Конечно, в последнее время в обществе сильно поменялось отношение к людям с ограниченными возможностями здоровья. Но говорить об абсолютной толерантности пока не приходится. 
То, что происходило дальше, напоминает классический сюжет мыльной оперы: женщина приехала к сыну в интернат. Рассказывала: вдруг появилось предчувствие, что ее кто-то ищет. Не умея пользоваться Интернетом, попросила дочь проверить свои странные догадки. Та довольно скоро наткнулась на сайт, где оставил весточку Марк. 

Большая семья 
– Мама Марка вспоминала, что, когда сын родился, врачи уверяли ее: младенец нежизнеспособен, он появился на свет с тяжелыми отклонениями в развитии, и лучше будет отказаться от него, – рассказывает главврач Шлегель. – На самом деле в те времена это было довольно распространенной практикой – инвалидов скрывать от общества в учреждениях закрытого типа. 
Оказалось, что у Марка большая семья: двое племянников, столько же сестер и три брата. Четвертого – того самого, что навещал его в интернате, на тот момент уже не было в живых. 
– Отец тоже уже 19 лет как лежит, – сказал Марк, имея в виду смерть родителя. 
Наш герой несколько раз ездил к своим вновь обретенным родственникам. Живут они все вместе и весьма небогато. Мама-пенсионерка в последние годы уже несколько раз успела полежать в больнице из-за проблем с ногами. Однако, несмотря на это, подрабатывает дворником. В целом ситуация такова, что пере­ехать к семье Марк не может – не позволяют ни квартирный вопрос, ни материальное положение. 
– В нескольких первых поездках Марка сопровождали его товарищи – из здешних обитателей, тех, что поактивнее. Потом, когда он освоился и запомнил дорогу, стал ездить сам, – поясняет Шлегель. 

Таланты простодушных 
В Торховском психоневрологическом интернате кроме Марка еще триста «обеспечиваемых» (так их называют, видимо, потому, что единственный их доход – пенсия). Зачастую сюда поступают люди с врожденными интеллектуальными поражениями. Другие когда-то вели обыкновенную жизнь, пока не настигло душевное заболевание. 
У многих есть семьи, жить с которыми они больше не могут, потому что требуется постоянный врачебный присмотр и прием лекарств. Или потому, что в открытом социуме они неизбежно становятся изгоями. 
Шлегель приводит в пример одну из обитательниц интерната –  девушку из благополучной, довольно обеспеченной семьи. Из попыток матери забрать ее домой не вышло ничего хорошего. Девушка каждый раз чувствует себя запертой в золотой клетке, одинокой и непонятой. 
– Представьте, как бывает: наши подопечные, люди, которых принято считать недалекими, простодушными, на деле бывают удивительно талантливы. Они могут писать с ошибками, но при этом обнаруживают феноменальные математические способности. Наш Марк прекрасно чертит. Все планы эвакуации составлял он, причем в специальных графических программах. 
Действительно, парень неплохо владеет целым рядом довольно сложных программ – по обработке фото и видеомонтажу. Еще в 2001 году вместе с товарищами он «сколотил» музыкальную группу, которую назвал «Лотос». Ребята гастролируют по интернатам области.